Средь берез и мужественных елок, логова медведей обходя, по тайге шагал один геолог, под ноги внимательно глядя. Там, внизу, под самыми ногами, а сказать точнее — под землей, шел с ним в ногу тайными ходами черный кротик — добрый и слепой.


Вместе они залежи искали — апатиты, магний и руду, на привалах песни распевали, пили самодельную бурду. Вы представьте, как в тайге тоскливо, если рядом нету никого! Нет жены, друзей и даже пива, а с кротом споешь — и ничего.
А когда вставали на стоянку, или оставались на ночлег, кротик делал небольшую ямку — современный биотуалет.


Был геолог опытным и мудрым, и умел он множество вещей — он не похмелялся рано утром, не боялся мошек и клещей. По тайге, как по родному дому, он шагал легко то вверх, то вниз, а за ним следил его ведомый со зловещей надписью «Гринпис».


И однажды, как-то на привале, под большим раскидистым кустом, кротик и геолог ночевали — кротик примостился под листом. Кротик в землю не успел зарыться — задремал, откушав первача, и внезапно бросилась тигрица, злобно и прожорливо урча.
А с тигрицей не сыграешь в прятки, — кротик замер, вовсе не дыша, и ушла в мозолистые пятки кротика невинная душа.


Только между хищником и другом, подскочив буквально в тот же миг, старый кортик выхватив упруго, Человек решительный возник. Нож воткнулся раза три-четыре, а потом еще раз двадцать пять — каждый, кто читал поэму «Мцыри», знает, как с тигрицей поступать.

Шли они, ища слюду и сланец, точки на планшетку нанося, шел за ними вегетарианец, замаскировавшийся в лося. Был он окончательная сволочь, он георазведку не любил, и однажды ночью, ровно в полночь, шишкой он геолога убил.

Прямо скажем, со случайной жертвой быстро расправляется тайга. Был геолог далеко не первый, да и не последний ни фига. На красивой солнечной полянке, где геолог часто ночевал, кротик схоронил беднягу в ямке, даже крест в ногах нарисовал.

Вдруг пошла волна в груди кротовьей — защитить поруганную честь! Кто ответит по законам крови, на кого падет кротовья месть? Кротик распознал чужие знаки — будет им отыскан злобный враг — извлеченные из организма шлаки засоряли меловой овраг.

Видимо, страдает он поносом, он засранец — вот его беда! Крот повел своим бывалым носом и запомнил запах навсегда. И когда злокозненный убийца возвращался в город сквозь тайгу, кротик вслед за ним успел прорыться, cобираясь отомстить врагу.

Возле МКАДа потерялся запах, но, вонзаясь в землю, как кинжал, крот копал — копал до дрожи в лапах, но душой при этом не дрожал. Не боясь камней, песка и пыли вгрызся он в московское нутро. Именно кротом отрыты были восемь новых веточек метро.

Кротик рос, мужал, и с каждым годом набирался опыта, крепчал. Как-то раз, идя подземным ходом, диггеров случайно повстречал. Кротик вышел к ним совсем не в духе, на ходу он рельс железный грыз — так в Москве и появились слухи про огромных подземельных крыс.
Диггеры оставили лопату — кротик, хоть не знал, что делать с ней, все же повертел лопату в лапах — лапы были явно помощней.

Кротик вел подкоп на Ленинградке, чтоб устроить маленький обвал. Получилось, но эколог гадкий на работу в этот день проспал.