Там, где в тундре бегают олени, где над морем стелется туман, проживал в шестнадцатом колене всенародно избранный шаман. В верхнем мире говорил с ветрами, в среднем мире заклинал зверей, утверждалось между колдунами*1, будто в мире нет его хитрей. Это был шаман большого ранга, несмотря на то, что молодой, и была полна его яранга настоящей огненной водой. В ремесле его большом и трудном вправду равных не было ему — он камлал, плясал с моржовым бубном, вызывал чертей в грибном дыму. Из костра однажды вышел демон, пьяный, вместо шапки — ирокез, но шаман швырнул в него поленом — демон выпил водки и исчез.
Он сидел в яранге, словно в рубке, видя мир сознанием одним, из его ушей, из глаз и трубки незаметно шёл волшебный дым. Шли из мира нижнего чучундры**_
2, осенью, к началу октября, шли на дым геологи из тундры, яростно бутылками соря. Видел он своим четвёртым глазом (если не ленился посмотреть), где лежат якутские алмазы и куда течет сырая нефть. Лил он водку в собственное чрево, под гитару пел по вечерам — подключённый к мировому древу, мог шаман скитаться по мирам. Присоединялся он к туристам — к тем, что ходят только налегке — с кактусами, марками без писем, или косячок зажав в руке.
И однажды, на большом приходе, поутру увидел как-то раз, как в поголубевшем небосводе над костром раскрылся рыбий глаз. Рыбий глаз и серые ресницы — там же, где лиловая луна. Если вам такое вдруг приснится, это значит — психике хана. Это значит — время для просушки, долгие сырые холода. Это значит — черти на вертушке не приедут в гости никогда. Но не в первый раз из преисподней появлялись в стойбище враги. Кто ты, как зовут тебя сегодня ну-ка, мать-моржиха, помоги!
И когда шаман ударил в бубен, бубен отозвался сей же час: это рыбоглазый демон Путин над Сибирью распахнул свой глаз. Смотрит он из черного Мордора, не мигая, много лет подряд, как растут лесные мухоморы, как шахтёры марганец багрят, как олени собирают ягель, как поют туристы про изгиб, как танцуют у костра стиляги, как геолог курит чайный гриб...
...Чтобы больше в небе изумрудном рыбий глаз над лесом не пылал, шёл шаман в Москву с огромным бубном, всю дорогу квасил и камлал. Проклинал судьбу свою шаманью и страны невиданный размер. Он шагал осенней гулкой ранью, положив в карман моржовый хер. В рюкзаке — нехитрые пожитки -сало и варёное яйцо, и висело на суровой нитке золотое, кажется, кольцо. Он идёт горами и долами, среди пастбищ, стойбищ и руин, водку пьёт с грибами в пополаме и несёт кольцо в Ородруин.
И пока камлать не будем все мы, а сидеть тихонько по домам, наш реальный шанс на перемены — этот несгибаемый шаман.
___
* — будто он немножечко еврей
** — неизвестный науке зверь |
23.09.2019
