Пляж черноморский плотно загружен
Задницами и грудами грудей
Бесчисленных колхозных тружениц
И многочисленных офисных блядей.

Под солнцем жарятся окорочка,
Подвяливается грудинка,
Чтобы была золотистая корочка
И белая серединка.

Белые, алые, черные задницы.
Тощие, средние и с целлюлитом.
Под обжигающим солнцем жарятся,
Песком присыпаны, потом политы.

С ляжек стекают белесые капли,
Солнце вытапливает жира слой.
Увидев это, рыдали б и плакали
Торговцы московскою шаурмой.

Море играет задами мясистыми,
Плывут, пыхтя, как киты, селянки.
Зады равномерно перемешаны с сиськами,
Как в ленинградской мясной солянке.

Жопа. Массивная, словно штанга,
Руками умелыми втиснута ловко
В не теряющие актуальности трусики танго,
Как ветчина в вакуумную упаковку.

Жопа. Мелкая, схватишь лапою –
В одной ладони легко поместится –
Ниткою стрингов развалена надвое,
Словно мясницким ножом увесистым.

Как на мангале, на ярком солнышке
В люля-кебаб превращается фарш
Коптятся в бикини хрупкие рёбрышки
Московских чахоточных секретарш.

И вот на курортный фестиваль упаковки
Натуральных и силиконовых сисек и жоп,
На бледных ногах, в роскошной обновке
Я выхожу, как московский набоб.

В движенье приходят части филейные,
В моём направлении тянутся шеи –
На мне — трусняки семейные
Товарищества Москвошвеи!

Ногами песок загребая, как грейдер,
Иду мимо курочек и поросят.
Как флагмана флаги на ближнем рейде
Трусы мои парусят!

В горошек красный, длиной – до колен,
Воплощение правил приличий –
Завидуй, товарищ Пётр Карден!
И ты завидуй, товарищ Риччи!